bydylai излагает, жалко только, что последнее время редкоОригинал взят у
bydylai в postЗнакомый, из джентльменов интересных судеб, подался в деревню строить себе кузницу.
Чтоб не подскакивать среди ночи от каждого звука мотора за окнами, не тревожиться в полудреме, высчитывая шаги по лестнице - за мной, не за мной, и не проявлять чудеса воли, удерживая себя от прыжков в кусты при каждом резком скрипе тормозов.
А чтоб работать и жить, трудно и честно, и снискать себе с того просто простого спокойного человеческого счастья.
Рассказывает, - я там набожный стал. Воцерковился.
Ну, то есть, как - бухаю по вторникам с батюшкой.
А так, говорит он, если по сути, то какой там покой.
Например, живет там у нас один, из бывших московских слуг народа. Выкупил бывшее здание сельсовета, перестроил, в лучших традициях медельинского наркокартеля: по периметру глухая стена, с бассейнами, охраной, коктейлями и мулатками.
Прихватил изрядный кусок дороги, хрен объедешь.
А недавно сменили главу поселка, - она к нему сначала с разговорами, мол, так и так, убедительно прошу освободить проезжую часть. Потом написала заявление в ближайший уездный околоток, с подписями жителей и просьбой разобраться.
Приезжает начальник ОВД, штатом в четыре с половиной милиционера, говорит, - да вы сдурели что ли? Вы понимаете на кого вы жалуетесь? Это же бывший префект какого-то там юго-северо-западного округа москвы. То бишь, натуральный преступник! Он же в федеральном розыске!
- Ну так, - говорят жители, - вроде бы, как раз все сходится? Вы- милиция, он - преступник, значит...
- Я, - отвечает он, - не знаю, что там у вас сходится и значит, а мне, как он только заехал, в райцентре сказали - вот тебе адрес, там живет человек, только, блять, попробуй его найти.
- Так времена же изменились! - кричат жители. - Вот, сам лидер нации недавно говорил по телевизору, что темная и страшная пора произвола и беспредела решительно канула в далекое прошлое. Неужто нельзя ничего сделать?
- И тут он, безусловно, прав, - говорит милицейский начальник, - времена - они, конечно же, изменились.
Нравы - нет.
Чтоб не подскакивать среди ночи от каждого звука мотора за окнами, не тревожиться в полудреме, высчитывая шаги по лестнице - за мной, не за мной, и не проявлять чудеса воли, удерживая себя от прыжков в кусты при каждом резком скрипе тормозов.
А чтоб работать и жить, трудно и честно, и снискать себе с того просто простого спокойного человеческого счастья.
Рассказывает, - я там набожный стал. Воцерковился.
Ну, то есть, как - бухаю по вторникам с батюшкой.
А так, говорит он, если по сути, то какой там покой.
Например, живет там у нас один, из бывших московских слуг народа. Выкупил бывшее здание сельсовета, перестроил, в лучших традициях медельинского наркокартеля: по периметру глухая стена, с бассейнами, охраной, коктейлями и мулатками.
Прихватил изрядный кусок дороги, хрен объедешь.
А недавно сменили главу поселка, - она к нему сначала с разговорами, мол, так и так, убедительно прошу освободить проезжую часть. Потом написала заявление в ближайший уездный околоток, с подписями жителей и просьбой разобраться.
Приезжает начальник ОВД, штатом в четыре с половиной милиционера, говорит, - да вы сдурели что ли? Вы понимаете на кого вы жалуетесь? Это же бывший префект какого-то там юго-северо-западного округа москвы. То бишь, натуральный преступник! Он же в федеральном розыске!
- Ну так, - говорят жители, - вроде бы, как раз все сходится? Вы- милиция, он - преступник, значит...
- Я, - отвечает он, - не знаю, что там у вас сходится и значит, а мне, как он только заехал, в райцентре сказали - вот тебе адрес, там живет человек, только, блять, попробуй его найти.
- Так времена же изменились! - кричат жители. - Вот, сам лидер нации недавно говорил по телевизору, что темная и страшная пора произвола и беспредела решительно канула в далекое прошлое. Неужто нельзя ничего сделать?
- И тут он, безусловно, прав, - говорит милицейский начальник, - времена - они, конечно же, изменились.
Нравы - нет.
