В конце 80-х у милиции было множество общественных помощников. Всевозможные ОКОДовцы, ДНДшники, внештатники. Кому-то из них нравилось играть в сыщиков, кому-то – в Дядю Степу. В основном народ кучковался вокруг опорных пунктов милиции. В опорнике на Ковалевской 1 периодически обитал очень колоритный персонаж – Палыч. Почему-то его еще звали Гадиной, но генез прозвища мне неизвестен.
Одним из любимых занятий Палыча были прогулки с участковыми по Втузгородку на предмет отлова мелких воришек и других правонарушителей с целью последующего выноса мозга. Под это дело он постоянно гоношил коллектив.
И вот однажды затеяли они очередной променад – собрались человек 5, и отправились профилактировать правонарушения. В какой-то момент Палычу потребовалось отойти к кустикам по естественной надобности. Группа приостановилась было, однако потом двинулась дальше. Однако Палыч этого спиной не видел, и пошел по своему маленькому делу в полной уверенности, что товарищи его ожидают.
Поглядывая в процессе облегчения по сторонам, Палыч обнаружил обычную, в общем-то, для того времени, картинку – пара маргиналов средних лет вышагивает в его сторону, у одного в руках топор, у другого огромный нож, который из-за размеров в карман не засунуть. Тогда многие совершали вечерний променад с подобными аксессуарами, поэтому, в принципе, мизансцена сама по себе особого удивления не вызвала, а вызвала исключительно желание задержать с последующим таки разбирательством -выносом мозга.
В полной уверенности, что за спиной стоит четверо здоровых мужиков, Палыч разворачивается к маргиналам во весь фрунт:
- Эй, вы! Подошли живо!
При этом молния на джинсах заклинила, поэтому убрать свои причиндалы в походное положение Палыч не успел, однако попытки продолжал. Если бы мужики знали такое словосочетание, они бы сказали, что от этого зрелища с ними случился когнитивный диссонанс – идут они себе с топором и ножом, никого еще не трогают, и вдруг от кустов их зовет к себе на экзекуцию какой-то высокий сутулый тип, помахивающий обнаженным членом. Нервы не выдержали, маргиналы выполнили поворот «все вдруг» и рванули наутек, не выпуская из рук столярный инструмент. Тут, естественно, у Палыча сработал хватательный рефлекс – ты убегаешь, я догоняю, - и он рванул следом, продолжая попытки привести гардероб в порядок. А, если даже в спокойном положении это не удалось, то на бегу с убиранием внутрь лишних деталей возникли еще большие трудности. Поэтому, когда мужики оглядывались через плечо, они видели несущегося за ними типа с перекошенным лицом, совершающего возвратно-поступательные движения в области ширинки, и картинка это придавала им дополнительный заряд бодрости куда круче, чем не изобретенный тогда еще «Якобс Монарх Миликано». Ибо понятно, что, если маньяк с членом наперевес кидается на нож и топор, то он определенно что-то имеет виду, и то, что он имеет ввести, совершенно не по вкусу убегающим. Палыч, естественно, назад не оглядывался, и летел на крыльях адреналина в полной уверенности, что за ним мчится группа поддержки.
Жалко, что в то время проклятый интернет еще не натыкал всюду своих
Как бы то ни было, паника придала сил и победила измученный никотином организм Палыча. Мужики оторвались от маниакального преследователя.
Однако Палыч отличался острым умом и прекрасным знанием местности. По первоначальному направлению движения «подозреваемых» он понял, что им неизбежно придется пересечь глубокую траншею, вырытую по какой-то коммунальной нужде через половину микрорайона. А мостик через траншею был только один. Поэтому Палыч выдвинулся к переходу и затаился. И оказался прав – минут через 10 дичь появилась возле канавы, и, напряженно оглядываясь, начала переход, судорожно сжимая в руках свои орудия последнего шанса. В тот момент, когда мужики достигли середины мостика, из кустов с другой стороны, как черт из табакерки, выскочил Палыч с криком «А вот и я!». Мужики дружно рухнули вниз, на торчащие трубы.
«Скорая» констатировала перелом ноги у одного и перелом руки у другого.
- Ибо нефиг, - важно заключил Палыч.
