Пару дней спустя после моего приезда в Сан-Донато заявился следователь. А тут такой нюанс - СИЗО № 3 расположено фактически за городом, поэтому там стараются со следственно-арестованными не работать, а вывозить их в ИВС. Поэтому в СИЗО всего 6 следственных кабинетов, расположены они в подвале - там же, где этапные боксы. Этапы проходят с утра, и после обеда в подвале никого нет. Секция со следственными кабинетами отделена от общего подвального коридора решеткой с замком. А в самих кабинетах решеток для защиты следователей тогда еще не придумали.
И вот приводят меня в эту секцию, следом закрывают решетку в коридор и уходят. А в кабинете сидит такой весь из себя важный следователь Паша Богачев, и так важно объявляет - сейчас я буду знакомить вас с делом.
Потом достает сигареты, для проформы важно так говорит - я закурю, не возражаете?
- Возражаю, я не курю, и ты не будешь.
У Паши секундная пробуксовка, потом он соображает, что он же важный следователь, который тут воспитывает арестанта, поэтому он заявляет - я все равно закурю - и тянется за зажигалкой.
- Да не будешь ты курить - забираю у него сигареты и зажигалку. Несколько секунд Паша в недоумении смотрит на свою пустую руку, потом что-то в голове перещелкивает, он, пытаясь сохранить лицо, заявляет - мне все ясно, - и давит на красную кнопку в стене.
- Это деревня, - издевательски комментирую его потуги, кнопочки здесь не работают...
Паша совсем впадает в панику, подпрыгивает, выбегает в секцию и начинает трясти коридорную решетку с воплями - Охрана!
Я невольно поддаюсь на провокацию, выхожу за ним следом, и, приговаривая - подвал это, никто тебя не услышит - затаскиваю его за шиворот обратно в кабинет.
И тут я допустил процессуальную ошибку. Был бы я постарше и поумнее, я бы быстро перелистал дело, выбрал самые неудачные листы, и скормил их важному следователю. Но тогда у меня хватило ума только на то, чтобы цинично над ним надругаться. Не вполне то, что вы можете подумать - у меня все-таки нормальная ориентация - но близко к тому, и в принципе равно по последствиям для следака. Ну, кто там был - поймет, а кто не был - и ни к чему. Тут это чудо, лежа на полу, начинает задыхаться, и, чтобы мне до кучи мокруху не пришили, я снимаю со стены трубку, которую Паша не заметил, и звоню в дежурную часть - парни, забирайте его, я с ним закончил...
Больше я следователя Богачева в Тагиле не видел.
Причем своему руководству Паша, естественно, объяснить, почему он никак не может провести ознакомление с делом, был не в состоянии. В результате на месяц повисла мертвая пауза, в ходе которой с прокуратурой шли разнообразные переговоры о моем освобождении.
Прокуратура, однако, решила попытаться еще раз, и затеяли мой перевод обратно в Екатеринбург. Поскольку УФСИН тогда еще был под УВД, начальник УВД генерал Краев был под Росселем, а Россель был под синим сообществом, команда о моем переводе прошла. Я очень не хотел уезжать, в день этапа выпил в одно лицо целую банку отвратительного кофе "Пеле", и имитировал сердечный приступ, однако генерал топал ногами, и меня на носилках погрузили в "столыпин".
У нас на станции вагон долго не разгружали, потому что перед СИЗО с ночи стоял пикет из журналистов с плакатами. При этом было прохладно, поэтому журналисты согревались, как могли, поэтому были изрядно веселы.
Небольшой конфуз приключился, когда ночью подняли дежурного опера из УВД города и отправили посмотреть. Опер спросонья ситуацию недопонял, приехал, и, выйдя из машины, увидел толпу журналистов с плакатами типа "Свободу Колосовскому", и прямо в камеру выдал монолог - мне-то сказали что тут Лебедева освобождают, а тут же совсем другое дело. Серегу я знаю, нормальный опер, так что вы правы, и я вас полностью поддерживаю!
И уехал. А потом за этот монолог получил выговорешник.
Ну, в конце концов, все-таки руководство СИЗО провело прием-переговоры с журналистами, народ разошелся, нас привезли, меня привели к начальнику оперчасти - Лене Соболеву, который на тот момент исполнял обязанности зам. начальника СИЗО.
Сидим, пьем кофе со сгушенкой, обсуждаем текущий момент, и вдруг звонок. Леня снимает трубку, слушает, лицо вытягивается, начинает уговаривать собеседника:
- Да нет, что вы. Да нет же, ничего не нужно, следственные кабинеты отлично охраняются. Не волнуйтесь, у нас постоянно дежурит спецназ. Ну конечно нет.
Потом прикрывает трубку рукой, и спрашивает меня:
- ты что с ним сделал?
- ?
- Звонит твой следак, спрашивает, какие нужно оформить документы, чтобы водить в СИЗО свою охрану!
После чего продолжает уговаривать телефон, что у них вполне безопасно. Уговорил.
На следующий день выводят меня в следственный кабинет. Прямо перед нашим кабинетом стоит спецназовец. Страшный такой, огромный, в маске и с дубинкой.
Захожу в кабинет. Следом, оглянувшись на спецназовца, важно заходит следователь.
Следом заходит страшный спецназовец, снимает маску, протягивает мне руку - Здорово, Серега!
Бедный Паша ракетой стартанул оттуда, и после этого стал самым активным сторонником моего скорейшего освобождения, лишь бы никогда больше не появляться в страшном СИЗО.
В течение двух недель переговоры успешно завершились, и состоялся красивый выход с цветами и вишневой "восьмеркой".
А физиономия следователя после того, как спецназовец снял маску, до сих пор остается одним из самых забавных воспоминаний того времени
